Образу этому уже немало лет, и он не сильно менялся с тех довоенных кэарбеннарских времён, когда типичным альвом, которого круглоухий раб мог видеть, был его хозяин. И дело происходило никак не севернее Угнурии.
Что же до Киэлесткина, то здесь и сейчас дивному образу мог соответствовать не всякий. Хорошо ему соответствовал, к примеру, Диассель Фенриэ, с гордой осанкой и поставленным скорбным голосом принимавший формальные соболезнования от представителей других Великих Домов по поводу гибели нескольких юношей его дома.
Значительно менее настоящей альвой выглядела Мешла, с аккуратно убранными в хвост перед работой волосами и в несколько смявшейся одежде, которую ей было некогда и негде погладить. Она уговорила владельца «Котла Великана» опробовать поставить в шумном зале декоративный стакан с заколдованным песком - и выгораживать кабинки не надо, и посетители могут оценить тишину. Теперь она делала и устанавливала новые «глушилки», стараясь как можно больше держаться среди альвов - но тех, кто не имел отношения к Дому Фенриэ. Мешла тщательно избегала и тех, кто мог сообщить о ней Диасселю, и тех, про кого знала, что они давно плюются и называют весь Дом Фенриэ оптом снобами или одержимыми. Старалась держаться среди тех, кто был занят чем-то другим и говорил о чём угодно другом. Почти не спала и не ела, почти как благородная альва с картинки: ярость – топливо, плохо сочетающееся с супом и кашей.
Пародией на настоящего альва выглядел Рёски, этнопрактик и игрок, который со знакомыми печатниками болтал у литографского станка про то, как пахнет свежеотпечатанная продукция, сравнивая краски, и вся компания умилённо нюхала буклеты.
И уж совсем на альвов с картинки не были похожи в тот день рыбаки, гулявшие на свадьбе Инры Фиэльт - двоюродной сестры той самой Теасны Фиэльт, с туурнгаком которой не так давно разговаривали следователь и некромант. Рыбаки, будь они хоть трижды альвы, не отличаются ни особенно нежными пальчиками, ни плохим аппетитом, ни привычкой носить диадемы и держать осанку так, чтобы те на нос не сползали. На празднике, впрочем, они и правда пели хором, танцевали кейли, и среди них нашлись даже умельцы жонглировать огнём.
Теасна Фиэльт, явившаяся на это празднество из вежливости и обнаружившая, что её запас вежливости и общительности на этом кончился, сидела в углу, с отвращением смотря на происходящее. Кёнискэ Коар уже как-то объясняла ей, отчего Теасне так плохо при столкновении с подобным: это предчувствие большой катастрофы в семье, которую родичи давно куют себе. А свадебные гуляния - это всегда способ выпустить скрытое злое напряжение, возможность для старших родственников проявить власть над младшими, момент, когда подавленная похоть рвётся наружу и проявляется насилием. Теасна на любые танцы давно уже смотрела с подозрением, а в поющей хором толпе видела прямую опасность. Надо будет поговорить с Кёнискэ - наверняка с этими летающими огнями на свадьбе тоже что-то не так, предчувствие пожара, что ли…
Обсуждать всё это с кем бы то ни было на свадьбе было бессмысленно. Теасна сидела в уголке, остальные её обходили, беглым взглядом определяя, что более удачной идеей будет заняться друг другом.
Повестку от городской охраны Теасна получила уже только вечером.
This entry was originally posted at http://yutaku.dreamwidth.org/382103.html. Please comment there using OpenID.
